Приехали как-то из Германии немцы на побывку, в отпуск. Когда-то они здесь жили, потом перебрались в неметчину, немцы же. И вот захотелось им на Россию, на свои родные места посмотреть, почти все они в этом селе родились и много лет прожили.
Посмотрели на все, повздыхали, всех обошли, со всеми пообщались, чтоб сердцу была услада. Чтоб было там, в далекой стране Германии, — ведь они же еще и русские как-никак! — что вспомнить.
Получили усладу, бальзам на душу, и обратно уехали. А одной женщине, они с ней много лет бок о бок прожили, подарили за доброе соседство деньги — пятьдесят марок. А женщина эта уже старушкой стала, смотрит на пятьдесят марок и не знает, что с ними делать? Попросила она тогда соседку, которая помоложе, чтоб та сбегала, разменяла эти марки и купила ей что-нибудь сладенького. Очень ей сладенького захотелось.
Сбегала соседка, сделал все как надо, разменяла, купила ей сладенького и сдачу отдала.
Да прослышал об этом ее сын. Прибежал с невесткой и налетел на нее ястребом.
— Что это вы, мамаша, делаете?

 Почему вы мне-то не сказали, что вам дали пятьдесят марок?!
— Так сладенького мне, Витя, захотелось. Пенсию-то я тебе отдаю… стала оправдываться старушка.
А сын еще пуще:
— Да разве так делают, мамаша? Что я сам не смог вам сладенького купить? Просите чужих людей!
Испугалась старушка, отдала ему деньги, которые остались. Схватил он деньги.
— Вот, видите, что натворили! Была бумажка в марках, а остались — одни рубли! Что теперь делать-то прикажете?
Совсем испугалась старушка.
— Ой, грех случился, сынок…
— Грех у вас случился! — кочевряжится сын. — У вас что с головой-то, мамаша? Жди теперь, когда они еще раз приедут! — И убежал с невесткой, и попрощаться забыл, обиделся.
Села старушка у окна и вздохнула. Ой, и правда, думает, как это с деньгами-то нехорошо получилось… Почему я их, дура, сразу-то сыну не отдала?
А сын у нее — хороший, работает в районной администрации, с папкой ходит, и ко всем на «вы» обращается, культурный. И невестка тоже хорошая, порядочная, зимой ходит в кожаном пальто с воротником и песцовой шапке. У них деньги не пропадут, они деньгам цену знают.
Вот только держат старушку, мать свою, на сухом пайке. Не то что бы они это от жадности делают, а считают, что все у ней есть: и суп, и каша, и варенье. Какого ей еще сладенького? И валенки на зиму есть, и шуба, ей уж сорок лет, а она как новая. Да что тут говорить, горе со старыми людьми, за что ни возьмутся — везде у них один грех выходит.