| Главная » Файлы » Ловля лососевых рыб |
ФОРЕЛЬ, УМЕРШАЯ ОТ ПЬЯНСТВА
| 04.10.2014, 18:32 | |
| То, что я вам хочу рассказать, это — не отходы из выгребной ямы воображения. Это — факт, это — реальность. Одиннадцатидюймовая форель была убита. Душа ее отлетела навеки от вод земных, после того как форель хлебнула глоток портвейна. Умирать так — это против всех форельих правил. Это противоестественно. Для форели смерть от естественных причин — это когда рыбак сломает ей шейные позвонки или когда ее поразит грибок, нити которого ползут по ее телу, словно сахарные муравьи, пока вся форель не окажется похороненной в гибельной сахарнице. Для форели естественно попасть в западню бочага, пересыхающего под конец лета, или очутиться в птичьем клюве или в звериных когтях. И даже умереть от загрязнения воды, задохнуться, наглотавшись человеческих экскрементов, — это тоже естественно. Бывают и такие форели, которые умирают от старости, и воды уносят их белые бороды в океан. Все это в порядке вещей, но смерть от портвейна — это нечто иное. Этого не прочтешь в «Трактате об уловлении рыб крюком», находящемся в «Своде Св. Олбанса» и написанном в 1496 г. Этого не прочтешь в книге «Маленькие хитрости меловых ручьев» Х. К. Хатклифф (1910). Этого не прочтешь в «Истине, которая удивительнее рыбалки» Беатрис Кук (1956). Не прочтешь и в «Северных мемуарах» Ричарда Фрэнка (1694). Не прочтешь в «Я иду рыбачить» У. С. Прайма (1873). Молчат на эту тему «Ловля форели и изготовление мух на форель» Джима Квика (1957). Нет ничего в «Некоторых наблюдениях за рыбами и плодами» Джона Тавернера (1600). Ни слова в «Реки не дремлют» Родерика Л. Хейга Брауна (1946). Не упоминается об этом в эссе «Пока рыба делает нам честь» Беатрис Кук (1949). Не отмечено в «Удильщике на муху с точки зрения форели» Кол. У. Хардинга (1931). Остается незамеченным в «Этюдах меловых ручьев» Чарльза Кингсли (1859). Не пишется в «Форельном безумии» Роберта Трейвера (1960). Подобный факт не приводится в «Солнечном дне и сухой мухе» Дж. У. Дунна (1924). Обходится стороной в «Просто рыбалке» Рея Бергмана (1992). Заминается в «У створа» Эрнеста Г. Швибера, Мл. (1955). Не фиксируется в «Искусстве ловли форели на стремнинах» Х. К. Хатклиффа (1863). Его нет в «Старых мухах в новом обличье» К. Э. Уокера (1898). Без него обходится автор в «Весне рыболова» Родерика Л. Хейга Брауна (1951). Отсутствует он в «Решительном удильщике и ручьевой форели» Чарльза Бредфорда (1916). Не найдешь его в «Женщины могут рыбачить» Чизи Фаррингтон (1951). Не хватает этого факта в «Рассказах о Новой Зеландии — Рыбацком Эльдорадо» Зейны Грей (1926). Упущен он в «Путеводителе удильщика на муху» Г. К. Бейнбриджа (1816). Нигде не упоминается о смерти форели от глотка портвейна. * * * Описание Главного Палача: Мы пробудились ни свет ни заря, когда снаружи было еще темно. Со смутной улыбкой на лице он зашел в кухню, где мы поглощали завтрак. Жареная картошка, крутые яйца и кофе. — Эй, старая блядь! — сказал он. — Кинь-ка мне соль! Снасти были уже в машине, так что оставалось только сесть и поехать. С первыми лучами зари мы выбрались на дорогу, ведущую в горы, и отправились навстречу заре. Свет, струившийся из-за деревьев, был как вход в вечный и полный чудес универмаг. — Вчерашняя девчонка была недурна, — оказал он. — Ага, — сказал я. — И ты не сплоховал. — Если зверь бежит на ловца… Оул-Снайф-Крик был маленьким ручейком, всего несколько миль длиной, но в нем была неплохая форель. Мы выбрались из автомобиля и прошли четверть мили вниз под горку к ручью. Я начал расставлять свои снасти. Он достал пинту портвейна из кармана куртки и сказал: — Может быть… — Нет, спасибо, — ответил я. Он хорошенько хлебнул, затем повел головой из стороны в сторону и сказал: — Знаешь, что мне напоминает этот ручей? — Нет, — сказал я, навязывая желто-серую муху на лидер. — Он напоминает мне влагалище Эванджелины9, неотступную мечту моего детства и движущую силу юности. — Недурно сказано, — ответил я. — Лонгфелло был Генри Миллером моего детства, — добавил он. — Забавно, — сказал я. Я забросил муху в маленький омут, окруженный по краям ожерельем из еловых иголок. Иголки медленно плыли, описывая круг. Казалось невероятным, что они упали с деревьев. Они смотрелись в омуте так естественно, будто выросли прямо из воды. На третий раз у меня была хорошая поклевка, но рыба сорвалась. — Черт, — сказал он. — Похоже, мне сегодня удастся увидеть, как ты рыбачишь! Украденная картина в соседней комнате, сэр! Я закидывал снасть все выше и выше по течению, приближаясь к выходу из каньона, похожему на каменную лестницу. Затем поднялся по ней с таким видом, словно входил в большой универсальный магазин. Я поймал трех форелей в заброшенном и позабытом отделе. Он даже не доставал своих снастей. Просто шел за мной следом, пил свой портвейн и глазел по сторонам. — Прелестный ручей, — сказал он. — Он напоминает мне слуховой аппарат Эванджелины. Мы остановились у большого омута, который образовывался при вытекании ручья из секции детских игрушек. В начале омута вода была как молоко, но затем она становилась зеркальной и отражала тень большого дерева. Солнце к этому времени уже всходило. Было видно, как оно поднимается из-за верхушек гор. Я забросил муху в молоко и позволил ей свободно плыть вдоль толстой ветви, по направлению к сидящей на ней птице. Плафф! Я рванул крючок, и форель запрыгала в воздухе. — Жирафы взбегают на Килиманджаро! — заорал он, припрыгивая вместе с каждым прыжком форели. — Пчелы взлетают на Эверест! — продолжал орать он. У меня не было с собой подсачника, так что мне пришлось выводить форель на край омута и вытягивать ее на берег. По боку форели шла широкая красная полоса. Это была отличная радужная форель. — Красота-то какая! — воскликнул он. Он взял форель в руки, и та забилась. — Сломай ей шею, — предложил я. — У меня есть другая идея, — сказал он. — Прежде чем я убью ее, мне бы хотелось скрасить ее последние минуты. Ей надо подкрепиться. Он достал бутылку портвейна из своего кармана, отвинтил колпачок и влил порядочную дозу в глотку форели. Тело форели свело судорогой. Ее трясло мелкой дрожью, словно телескоп при землетрясении. Форель широко разевала рот и стучала зубами, совсем как человек. Он положил форель на белый обломок скалы головой вниз, и из ее рта вытекло несколько капель вина, оставляя на камне ржавый след. Теперь форель лежала неподвижно. — Она умерла счастливой, — сказал он. — Вот моя ода Анонимным Алкоголикам. Взгляни! | |
| Просмотров: 1685 | Загрузок: 0 | | |
| Всего комментариев: 0 | |